— Я скоро вернусь, — обернувшись, сказал Бескровный.
Не прошло и пяти минут, как Роман снова сидел за столом.
— Сложные типы, — произнёс Бескровный. Достав сигарету, он закурил. — Но мне необходимы подобные персонажи. Не хочу убивать всех гибридов. Самые умные и независимые должны выжить в переделе мира. И вы, уважаемые господа, должны создать не только убийственный вирус, но и противоядие, чтобы те, кто нам нужен, остались невредимы.
— Вам налить? — Роберт показал бутылку.
— Не откажусь, — согласился Роман.
Варакин наполнил до краёв три рюмки, задав следующий вопрос:
— Зачем они здесь? Какой в них прок? Писающего волчонка ваяют в правом крыле вашего дома?
— Нет. Не писающего волчонка. Дракона из золота, — ответил Бескровный.
— О чём вы говорите? — спросил Караваев.
— Срочный заказ князя Витольда. Необходимо в короткие сроки изготовить фигуру дракона из семнадцати килограмм золота. Это подарок китайскому вану. Дипломатический ритуал: мы подарочки, они уступочки.
— У вас есть канал связи с княжеским двором? — удивился Роберт.
— Не у меня. У Алмаза и Рубина. Эти ребятки весьма популярны у экзальтированной публики. У них и вправду много работы. Осталось всего три дня, чтобы изготовить подарок для Хеи Мау.
Глава 26
За образец братья Ангеловы взяли чертежи своего отца Альберта. Чёткий был дракончик — уматный, — ни в чём не уступающий в изяществе и новаторстве «Писающему поросёнку».
Дракон с длинным туловищем на коротеньких лапках и шипастым хвостом, с вензелями на самом кончике, невероятно похожими на кабаньи хвостики — полностью соответствовал вкусу и требованию заказчика, то есть, князя Витольда первого. Алмаз предложил добавить в композицию маленький штрих: копьё, сломанное пополам когтями мифического существа, как символ победных традиций Страны Китай — пусть и в забытом прошлом. Рубин же изготовил массивную подставку с девизом из иероглифов на приклеенной табличке, переводящейся с китайского языка — как «мир» и «равновесие». Идея показалась удачной. Золотой дракон получился на славу. Ушло ещё два дня и две ночи, чтобы отточить тонкие линии фигуры подарочного монстра, и семнадцатикилограммовая скульптура, аккуратно упакованная в деревянный ящик с опилками, отправилась на одобрение к князю Витольду в город Якутск.
Пришлось трястись в броневике целых пятнадцать часов. Ехали медленно. Трижды останавливались. Один раз, чтобы перекусить в таверне у дороги со странным названием «Таёжный парадиз», дважды оправлялись в кустах; затем долго курили, разминали лапы, беседовали.
Броневиком управляла парочка кабанов комендантского полка. Алмаз и Рубин еле уместились в тесной кабине десанта. Они тщетно пытались уснуть, прикладывая рыло на ящик с золотым драконом; но так и не всхрапнули.
После полуночи броневик совершил марш-бросок, без единой остановки преодолев триста километров. К семи часам утра, гремя колёсами, боевая машина заехала в грузовой ангар княжеского двора.
— Приехали уже. Выходите отседа. Живо давай! — командовал вепрь, вытирая подбородок промасленной перчаткой. Его звали Болт. Это он управлял железным транспортом. Выглядел механик-водитель, будто только что вернулся из боя. Запечёнными были уши, пятак, шея и вся одежда, включая сапоги.
— Чего разорался, свин недорезанный? Мы не глухие, — ответил Алмаз, показав водиле кулак.
Вообще, слово «свин» считалось оскорбительным. Если бы так к кабану обратился какой-нибудь волк или, например, гибридный заяц, то можно не сомневаться, что серый нарвался бы на непреодолимую тягу врезать ему копытом в глаз, а быстроногий косой лишился бы передних зубов. Но, когда кабан обращался к кабану, то слово «свин» превращалось в насмешку или даже в шутку — такое дружеское ёрничество игривых секачей.
И потому водила ответил просто:
— От свина и слышу. Вылезай, умник. Мне жрать пора.
Алмаз и Рубин ждали приёма долго, наверное, часов пять, — и стоило так спешить? Витольд отзавтракали, потом приняли министра спорта Шевченко с отчётом о хрякобаскетбольном долгострое в городе Нерюнгри, и лишь затем князь встретил творческую элиту — знаменитых братьев Ангеловых.
— Мы здесь копьё примастрячили. Для полноты картины, так сказать, — тыкал толстым пальцем в острый наконечник сломанного оружия Алмаз.
— Зачем это? — поинтересовался князь и присел, стараясь рассмотреть пухлый животик дракона.
— Символизм, государь, — сложив на груди пухлые ладони, ответил Рубин. — Мы подчёркиваем в скульптуре, что оружие вторично в добрососедском бытие. А общий смысл произведения, это умиротворение души и призыв остановить насилие на планете.
Витольд провёл пальцем по вздутому, чешуйчатому брюшку дракона и задумался.
— Символизм, это правильно. Сломанное копьё, как атрибут и напоминание о поражении китайских, случившемся неделю назад под Благовещенском. Это тоже верно. Наподдавали мы им тогда здорово! Неплохо, парни… неплохо задумано, — князь ковырнул пузо скульптуры ногтем и спросил: — А что у зверюшки с животиком? Неужели дракон девочка?
— Почему девочка? — удивился Рубин. — Это мужик.
— Да-а… как интересно. Мужи-ик, — поднял брови Витольд. — Но мне показалось, что мужик немножко беременный.
— Нет, что вы, — вступил в философский дискурс Алмаз. — Дракон просто сытый. Что-то сожрал. Вот у него живот и вырос. А если присмотреться, то можно увидеть небольшой отросток. Да-да, вот здесь… под хвостом. Потрогайте… это настоящий мальчик.
Витольд пальцем погладил чудовище в интимном месте и улыбнулся.
— Ну да, верно… здесь шарики…
Братья дружно замотали рылами, отвечая государю улыбкой. Оскал получился что надо. В помещение запахло вчерашним перепоем и рыбой, которую они брали с собой в дорогу. Но Витольд был человеком сдержанным, даже виду не подал, наоборот, похвалил создателей чуда диковинного.
— Классная вещь! Я б себе такого монстра тоже хотел в кабинет поставить, — князь сделал серьёзное лицо и спросил прямо: — Весит животное сколько?
— Обижаете, государь. Всё золото ушло в дело. Ни грамма себе не оставили. Ещё и добавили маленько, — честно соврал Рубин.
— Так уж и не оставили? — прищурился князь. — Ладно, верю вам сорванцам. Да и кто его будет взвешивать. Дарёному коню, как говорится…
Кабаны довольно кивнули, соглашаясь с Витольдом, вспоминая Сивку — одну весьма аппетитную антропоморфную лошадь.
— Ну что же парни. Работа выполнена успешно. Казначей переведёт деньги на ваш счёт уже к вечеру. Но, знаете, что я придумал? — хитро спросил князь, словно подготовил фантастический сюрприз для сказочных мастеров.
— Мы лишь скромные ремесленники. Нам не ведомо, что решил наш мудрый государь, — опустил взгляд Рубин, ожидая щедрый подарочек.
Витольд принял торжественную позу. Так он держался, когда вручал ордена своим генералам или оглашал смертный приговор предателям.
— Волею правителя Сибири!.. я, Витольд первый, назначаю вас своими посланниками. Вы мои верные художники, лично преподнесёте дар китайскому вану, имя которому, Хеи Мау! — государь поправил причёску и уже менее помпезно добавил: — Я вам завидую парни, потому что вы отправляетесь в Страну Китай. Не благодарите меня…
***
На передовой не стреляли уже несколько дней. Только изредка отчаянные головы открывали огонь. Но били не прицельно.
На одну и другую стороны поступили новые образцы автоматов. «Калаши» имелись как у сибиряков, так и у китайских военных. Всем не терпелось испробовать силу грозного ствола, потому и палили кабаны в ночное небо, но совсем не со зла — а так, ради веселья, чтобы уши заложило, да трассеры посмотреть, словно фейерверки в Новый год.
Перед пересечением границы делегация выспалась в тёплой казарме. Советник государя Федот не побрезговал отдыхать в одной комнате с двумя кабанами, двумя котами и одним гибридным волком. Рано поутру сразу после завтрака все шестеро посланников князя Витольда направились к укреплённым заграждениям сибиряков. Быстро пройдя формальный досмотр, парламентёры вышли к рубежам китайских вояк. Медведь-панда с переломанным правым ухом (оттого что занимался греко-римской борьбой), уже оповещённый о прибытии группы переговорщиков, дал команду «пропустить» и машина заехала на территорию китайской армии.
